Социальные родители для украинского ребенка: первый киевский опыт

Опыт Европы по реформированию детских домов в центры по типу «Наши дети» — прекрасный образец решения вопроса дет­ских социальных заведений по-европейски...

Этот центр защиты бесприютных детей, созданный по европейским стандартам социальной защиты, открывали в Киеве уже как минимум трижды. Первый раз это сделала королева Швеции Сильвия, второй — крупные промышленники из Германии, а третий, несколько недель назад, представители благотворительных фондов и украинских министерств. Но на самом деле открытие центра «Наши дети», инициатором которого стало Немецко-польско-украинское общество, состоялось в феврале этого года, когда Катя, Наташа, Ярик и Владик впервые переступили его порог. Именно с этого времени началась история первой в Украине социальной семьи, модель которой уже давно успешно работает в Европе.

Двенадцатилетняя Катя, одетая в ярко-зеленую майку с надписью London, выбежала навстречу со словами «Скоро у нас вырастет клубника!», а потом, немного смутившись, отошла. За ее спиной — маленькие подвесные качели, вероятно, для младшего — Владика, который раньше вообще не разговаривал, а только дрался. Он, Наташа, Катя и Ярик — родные сестры-братья. Все они живут в отдельном семейном блоке со своими социальными родителями, которых называют тетя и дядя. Потенциально в каждой семейной группе может быть до шести детей в возрасте от трех до 18 лет, но социальным мамам и папам помогают — к каждой семье прикрепляются наставник, воспитатели, психологи и социальные работники. Например, наставник остается с детьми, если кто-то из родителей берет выходной. Как правило, это происходит раз в неделю.

Для каждой семейной группы предусмотрены свои квартиры, в планировке которых учтены особенности проживания большой семьи. Так, в семейном блоке есть две комнаты для детей, комната для родителей, два отдельных санузла с душевыми и соединенные между собой столовая и гостевая, что позволяет наблюдать за детьми и одновременно заниматься домашними делами. Все выдержано в очень светлых и теплых тонах — нет никакой серости и столь любимых в обычных социальных учреждениях грязно-зеленых красок. Отовсюду веет уютом, хотя пока что только одно из трех зданий, расположенных на территории бывшего детского сада в Днепровском районе Киева, открыло свои двери для детей. Еще два помещения ожидают реконст­рукции. По словам исполнительного директора Немецко-польско-украинского общества Томаса Вайе, в одном из этих двух зданий будет размещаться центр, в котором будут проходить тренинги и конференции по социальной политике в Украине. А другой, после реконструкции и других необходимых работ, станет домом для еще четырех социальных семей. Всего же «мам» и «пап» в центре будет восемь. Но о конкретных сроках «заселения» пока что рано говорить. Многое зависит от спонсоров, хотя с ними центру везет: одни предоставляют материалы, вторые выполняют ремонтные работы, третьи обставляют спортивные залы, четвертые обеспечивают компьютерами и техникой для дома.

Несмотря на то что сейчас летние каникулы, старшие дети каждый день по пять-шесть часов занимаются с учителем — очень отстают. Катя, например, в свои 12 лет пишет с большим трудом, но чтобы преуспеть в будущем, сегодня ей, ее братьям и сестре придется хорошенько постараться. Главное, что почва для жизненного старта у них уже все-таки готова. Украинским детям оказывают мощную поддержку, и очень может быть, что практический опыт, полученный от этой семейной модели, уже через несколько лет позволит подготовить закон, благодаря которому такие центры, как этот, смогут стать у нас массовым явлением. «Наша главная цель, — говорит Томас Вайе, — научить детей жить самостоятельно, поэтому очень важно, чтобы они получили хорошее образование. Здесь не каждый сможет стать профессором, но хороший повар — это ведь тоже неплохо. Для этого мы и работаем. Дети, которые живут сейчас в нашем центре, очень добрые, но у них полностью отсутствует правильная мотивация. Если я скажу им написать буквы — они напишут, но будут учиться писать и читать не для того, чтобы через полгода самостоятельно прочесть Гарри Поттера, а потому, что сразу хотят получить что-то взамен. Поэтому мы должны научить их формировать правильные цели. Это очень трудно. Когда дети сюда приходят, они не верят, что будут жить здесь постоянно. Как правило, до нас они уже успевают побывать в разных местах, поэтому я не уверен, что даже дети из нашей первой семьи до конца понимают, что этот центр — их дом до совершеннолетия.

— Скажите, Томас, по каким критериям или особенностям отбираются социальные родители?

— Как правило, у потенциальных социальных родителей либо должны быть уже взрослые дети, либо они вообще не должны иметь своих, хотя возможны и исключения. Если к нам придет хорошая девушка с восьмилетним ребенком, которая вместе с мужем захочет взять еще четверых детей, — почему бы и нет. Главное, чтобы эти люди были готовы изменить свою жизнь — ведь дети будут с ними минимум до совершеннолетия.

Все претенденты на роль социальных родителей проходят специальные тренинги, в конце которых мы уже можем сказать, чего они хотят на самом деле. Многие пары, видя этот дом с современными кухнями, немецкой техникой и красивой шведской мебелью, думают, что это какой-то оазис, на котором можно заработать. Но на самом деле это очень трудная работа. Нам нужны идеалисты, которые действительно хотят помочь детям и которые видят дом и сад как их дом и их сад. Кроме того, мы считаем, что если у нас семейная модель — значит, один из родителей должен работать. Дети должны видеть реальную жизнь. Очень хорошо, если их социальный папа придет домой и скажет: «Сегодня был не очень хороший день — я поругался с начальником» или «Мне повысили зарплату». Дети должны понимать, что такое работа и насколько она важна. Они не должны думать, что деньги можно получать от Томаса.

— Если я вас правильно поняла, социальные родители не могут позволить себе ни повысить голос на ребенка, ни сорваться на него. Не создают ли такие ограничения эффект своеобразного инкубатора, в котором все искусственное и ты знаешь, что за каждым твоим шагом наблюдают?

— Я уже вам говорил, что в семейные группы регулярно не хожу. Чем сильнее контроль, тем больше вероятность того, что люди начинают для нас играть. Если родители не исполняют свои обязанности — мы об этом сразу же узнаем. Во-первых, мы сами видим детей, а во-вторых, у нас есть психолог, с которым они обязательно общаются раз или два в неделю, что дает нам возможность видеть, если в семье что-то не так. Плюс мы постоянно проводим обязательный тренинг для родителей. Где-то раз в месяц я захожу к ним в гости и смотрю, что у них и как. Но это дружеский визит. Они знают, что я не буду специально звонить в их дверь, чтобы проинспектировать детскую комнату. Это неправильно.

— У вас очень много сильных спонсоров. Для наших детских домов и интернатов это большая редкость. Как вам удалось достигнуть такого результата?

— Все это благодаря Барбаре-Марии Монгайм — нашей основательнице, которая уже давно занимается благотворительностью и имеет множество друзей по всему миру. Она сама такая, что придет к любому спонсору и скажет: «Я тебе покажу фотографии детей. Рядом с вами такой ужас, вы даже себе не представляете! Дайте деньги или бетон». Вот так.

У нас в Германии, например, есть традиции меценатства: если ты зарабатываешь много денег — часть из них идет на благотворительность. Если ты этого не делаешь — это плохой пиар. У нас все это понимают.

Виктория Сорокопуд

zn.ua

УНИАН в Google News